Copyright
(c) 1998 by
the Slavic Research Center( English
/ Japanese ) All rights reserved.
—Summary(резюме)—
Настоящая статья посвящается вопросам восприятия гениального
австрийского композитора Франца Шуберта (1797-1828) в русской культуре
XIX века. В работе собрано много различных материалов, связанных с этой
темой: письма русских писателей, воспоминания о них, литературные
произведения и даты исполнений Шуберта на русских концертах. Используя
эти материалы, мы пытаемся изобразить образ Шуберта в России прошлово
века.
Статья состоит из четырех глав.
В первой главе мы рассматриваем, как относились к Шуберту русские
интеллигенты 1820-40-х годов, в частности члены кружка Н.Г. Станкевича,
которые были увлечены немецкой идеалистической философией.
Станкевич «чуть не сошёл с ума», когда он нечаянно нашел "ErlkЪnig"
(«Лесной царь») Шуберта в 1835 г. — об этом ярко свидетельствует его
письмо своему другу Я. М. Неверову. Глубоко заинтересованный Шубертом,
молодой философ усердно разыскивал его произведения и биографические
сведения о нем. Как предполагает Б.В. Асафьев, именно к этому времени
следует отнести начало ознакомления москов-ской передовой интеллигенции
с песнями Шуберта.
По-видимому, спустя года два познакомился он с новыми шубертовскими
вещами -песнями в его посмертном собрании «Лебединая песня», которые
рекомендовал ему Лангер, учитель музыки его брата. Станкевич достал
вторую часть этого собрании, которую он потом послал в Премухино. Он
пишет Л.А. Бакуниной в 1837 г.: «На днях я вам пришлю SchubertХs
Schwanengesang. <...> Это чудо! Мишелю нравится ErlkЪnig больше,
но, по моему, эти лучше. Такой музыки я давно не слышал!» Судя по
письмам, в этом собрании особенно нравились ему
"Atlas", "Am Meer" («На море») и "DoppelgКnger" («Двойник»). На
Бакуниных произвели сильное впечатление произведения гениального
композитора.
Под влиянием Станкевича кумиром в его кружке стал Шуберт. М.
Алексеев чутко замечает: «И если Шиллер до известной степени подготовил
у
нас понимание Бетховена, то Гете, Гейне и немецкие романтики открыли
нам путь
к достижению Шуберта».
У В.Г. Белинского отмечается большая страсть к "Leiermann", одной
песне из собрания Шуберта "Winterreise" («Зимнее путеществие»). Обожал
Шуберта В.П. Боткин, который в своих музыкально-критических статьях с
поклоном не раз упоминает его имя, говоря, например, о роде
«бессмертных песен Шуберта». Нельзя упускать из виду значительную роль
Н. П. Огарева, как переводчика «Серенады» Шуберта. Унаследовал
склонность к Шуберту от его старших товарищей молодой И.С. Тургенев.
Во второй главе рассматривается распространение музыки и
имени Шуберта в России через исполнения его произведений на концертах и
музыкально-критическая
деятельность в журналистике.
Первым знакомством с музыкой Шуберта русская публика была
во многом обязана заграничным артистам, в частности певцам, певицам и
пианистам.
Одним из первых исполнителей Шуберта является венский тенор Герман
Брейтинг, который выступал в Немецком театре в Петербурге в 1837-40
гг. и пел на концертах песни Шуберта, начиная с «Лесного царя».
Немецкая
оперная актриса Сабина Гейнефеттер, выступавшая на русских концертах в
1841г.,
была известна своими исполнениями романсов Шуберта, в частности "Der
Wanderer"
(«Скиталец»; а в то время «Странник»), который даже получил название
«Сабинской
песни» в России.
Необходимо подчеркнуть особенное значение гастролей венгерского
гениального композитора и пианиста Ф. Листа, который исполнял на
концертах собственные пере-ложения песен Шуберта для фортепьяно, в том
числе знаменитую транскрипцию «Лесного царя». Он впервые прибыл в
Россию в 1842 г. и затем гастролировал в 1843 г. и в 1844 г.
Впервые в 1843 г. прибыла в Россию примадонна итальянской
антрепризы Полина Виардо-Гарсиа, в репертуар которой входили такие
песни Шуберта,
как «Двойник» и «Серенада». Нашедшая своих поклонников (известно
отношение
Тургенева к ней), г-жа Виардо дальше неоднократно посещала Россию.
Ешё надо упомянуть о некоторых артистах, которые внесли немалый
вклад в распространение в России произведений Шуберта. Виолончелист
А.Ф. Серве познакомил русскую публику с вальсом Шуберта ля бе-моль
мажор («Печальным
вальсом» или вальсом «Желание»), исполняя собственные вариации на этот
вальс. А скрипач Г.В. Эрнст исполнял в России в 1844 г. свое
переложение «Лесного
царя», которое произвело сильное впечатление на русскую публику. В том
же
году выступал с песнями «Ave Maria» и «Серенада» на русской сцене
парижский
тенор П.-Ф. Вартель, который, как утверждает В.Ф. Одоевский, «первый
ввел
в Париже Шубертовы мелодии, теперь сделавшиеся народными в целой
Европе». Гастролировала в это время и Клара Шуман с мужем, в репертуар
которой входили сочинения Шуберта.
При этом нужно отметить, что в газетах и журналах помещались
многочисленные рецензии на концерты вышеуказанных артистов и статьи
о Шуберте, которые принад-лежали как Боткину и Одоевскому, так и прочим
ныне
безымянным критикам и журна-листам, и которые играли важную роль в
распространении имени и произведений Шуберта.
В статье Н. Фристиановича «Франц Шуберт» (1863),
которую можно считать одной из первых обстоятельных статей, посвященных
композитору,
указывают 13 популярных тогда в России песен Шуберта, а именно: «Лесной
царь»,
«Странник», «Ave Maria», «Про-сти», «Колыбельная песня», «Баркаролла»,
«Зюлейка»,
«Гретхен», «Три солнца», «Мона-хиня», «Почта», «Ожидание», «Фориель».
Кстати,
в его список почему-то не входит «Серенада», которая, должно быть, уже
была
очень известна русской публике.
Если в 1830-40 годах на русских концертах исполняли преимущественно
песни Шуберта, то во второй половине XIX века — не только его песни, но
и сочинения дру-гих жанров, и вообще исполнялся Шуберт заметно чаще. В
1858 г. впервые в России была исполнена симфония до мажор Шуберта под
управлением К.Ф. Альбрехта.
При этом надо подчеркнуть значение активной деятельности Антона и
Николая Рубинштейнов с основанным ими в 1859 г. Русским Музыкальным
Обществом, которое на концертах часто исполняло разные произведения
Шуберта; в репертуар РМО входят романсы, песни, симфонии, квартеты и
также оперная музыка и хоры Шуберта. В 1867 г. Москва встретила день
первого исполнения в России «Неоконченной симфонии» (в симф. собрании
РМО п/у Н. Рубинштейна). В 1886 г. в Петербурге давали «исторические
концерты» А. Рубинштейна, посвященные Шуберту. Как выдающийся пианист,
А. Рубин-штейн также исполнял на своих концертах
сочинения Шуберта: «Экспромты», «Музы-кальные моменты», «Лесной царь»,
«Баркарола»
и т.д.
В газетах и журналах появлялись многочисленные статьи о разных
произведениях Шуберта. Например, о его квартетах (1872) и
о симфонии до мажор (1874) писал статьи П.И. Чайковский.
В 1897 г. Россия отпраздновала столетие годовщины рождения Шуберта.
Устраи-вались различные концерты в память гениального композитора не
только в обеих столицах, но и в таких местных городах, как в Одессе, в
Казани и в Баку.
В третьей главе рассматриваются реминисценции Шуберта в русской
литературе XIX века.
Шуберт появился в литературе чуть
ли не одновременно с его дебютом на русских концертах. По-видимому,
впервые
в истории русской литературы ввел произведения Шуберта в свой рассказ
«Сирота»
(1838) В.Ф. Одоевский. Знаток западной музыки и поклонник немецких
романтиков,
он там описывает сцену, где в квартире «гробовщика» поется песня
Шуберта
на слова И. Г. Зейдла "Das GlЪcklein" (точнее, "Das ZЯgenglЪcklein",
т.е.
«Погребальный колокол») .
Весьма значительную роль играют песни Шуберта в повести И.И.
Панаева «Актеон» (1842). Героиню Ольгу Михайловну в молодости в Москве
познакомил с Шубертом молодой учитель, который для нее перевел его
«Серенаду» и даже отдал ей свои записки, где излагаются размышления о
нем. Отныне Шуберт занял важное место в ее жизни.
Записки учителя — своего рода
превосходная, хотя маленькая, статья о «короле песен». Там написано:
«Они
— эти песни его — полны проявленья той глубочайшей, сокровенной
внутренности души человеческой, которая невыговариваема. <...> В
Шуберте выразилась трагическая сторона жизни человеческой, мир ее
сокровенной, внутренней сердечности. <...> Преобладающий характер
его песен почерпнут из того состояния души, которое я не сумел назвать
иначе, как музыкальным состоянием. Это ощущение
всегда слито с меланхолиею. <...> Меланхолия есть высшая,
идеальная
сто-рона грусти <...>. И все создания Шуберта дышат меланхолиею».
Одинокая и скучающая в деревенской
жизни с нелюбимым мужем Ольга Михай-ловна находила себе утешение в
звуках
Шуберта и иногда одна пела «Серенаду» (здесь в повести впервые был
опубликован
перевод Огарева). Она случайно вновь встретила своего учителя. Но им
было
суждено видеться лишь недолго. В конце повести перед разлукой с ним
героиня,
будучи больной при смерти, поет для него «Странник», как ее «лебединую
песню». Здесь приведен почти весь текст песни на русском языке.
У И.С. Тургенева мы часто встречаем Шуберта. Особенное значение
имеют песни Шуберта в трех его произведениях, опубликованных в 1855-56
гг.: в рассказе «Яков Пасынков» (1855), в эпистолярной повести
«Переписка» (1856) и в его первом романе «Рудин» (1856). Эта «трилогия»
тесно связана с вопросами влияния немецкого роман-тизма на русских
интеллигентов.
В рассказе о «последнем романтике» вспоминается с глубоким
сочувствием: «Пасынков очень любил музыку. <...> Особенно он
любил <Созвездия> Шуберта». О героине «Переписки» ходят слухи,
будто она по ночам ездит верхом взад и вперед по реке вброд и
поет при этом «серенаду Шуберта» или стонет: «Бетховен, Бетховен!». А
пропагандист
немецкого романтизма Рудин ведет людей у Ласунской к заповед-ному миру,
просто
спрашивая: «Знаете ли вы Шуберта?».
Тургеневу были необходимы имя и песни Шуберта для того, чтобы живо
и отчет-ливо изобразить людей под подавляющим влиянием немецкого
романтизма.
В романе «Отцы и
дети» (1862) Базаров смеется над отцом Аркадия, Николаем, который на
виолончели «играл с чувством, хотя неопытною рукою <Ожидание>
Шу-берта». Отношения к романтическому композитору с обеих сторон
символично выра-жают расхождения во взглядах и вкусах между людьми
40-ых годов и людьми 60-ых годов.
А в «Дворянском гнезде» (1859), раздосадованный разговором с
Лаврецким, Пан-шин «попытался перевести его на красоту звездного неба,
на музыку Шуберта — всё как-то не клеилось». Здесь имя Шуберта служит
просто одним из предметов разговора у
легкомысленных людей в светском обществе.
В повести Л.Н. Толстого «Альберт» (1858), герой которой гениальный
но поги-бающий скрипач, и которая заполнена разговорами о музыке и
воспоминаниями об артистах из-за границы, выступавших на русской сцене,
отмечаются реминисценции из песен Шуберта
на слова Шиллера: "Thekla (eine Geisterstimme)" («Текла (голос духа)»)
и
"MКdсhens Klage" («Жалоба девушки»).
В романе Ф.М.
Достоевского «Преступление и наказание» (1866) сумасшедшая Катерина
Ивановна
поет "Du hast Diamanten und Perlen..." (ч. 5, гл. 5) из стихотворения
Гейне. Об этой песне ошибочно замечает Г.Ф. Коган в реальном
комментарии к роману,
будто это «романс Шуберта». Насколько нам известо, такого романса
композитор
не сочинял.
М.Ю. Лермонтов в своей неоконченной повести упоминает о заезжей
певице, которая «пела балладу Шуберта на слова Гете: <Лесной
царь>». Под этой певицей, повидимому, имеется в виду Сабина
Гейнефеттер.
Интересно, что даже героиня романа И.А. Гончарова «Обломов» (1859)
поет Шуберта: «Проходя мимо окон Ольги, он слышал, как стесненная грудь
ее облегчалась в звуках Шуберта,
как будто рыдала от счастья» (ч. 2, гл. 10).
Что касается А.П. Чехова, то в его рассказе «Заблудшие» (1885)
пьяный присяжный поверенный Козявкин «в отменном настроении» поет
серенаду Шуберта: «Пе-снь моя-я-я... лети-ит с мольбо-о-о-ю». Легко
здесь отметить, что он поет на слова русского перевода Огарева.
В последней главе приводятся прочие интересные эпизоды, связанные с
именем Шуберта
в России.
Некоторые первые эпизоды относятся к жизни в Ясной Поляне. По
воспоминаниям А.А. Эрленвейна и Н.П. Петерсона, которые участвовали в
педагогических делах Толстого в 1860-х годах, великий писатель часто
перед детьми и студентами играл на рояле балла-ду «Лесной царь» с
пересказом слов Гете.
По-видимому, он лично очень любил Шуберта, хотя в
Толстом-мыслителе наблю-дается какое-то деликатное отношение к
австрийскому композитору. В своем трактате «Что такое искусство?»
(1897-98), говоря о ряде рекомендуемых музыкальных произве-дений,
мыслитель с оговорками упоминает нескольких композиторов, в
том числе и Шуберта. Любопытно, что сначала Толстой указывал на
произведения Вебера, но потом в корректурах отдельного издания заменил
его имя Шубертом.
Нередко говорят, что музыка Шуберта глубоко трогает особенно тех,
кто погру-жается в грусть. Судя по письму Софьи Андреевны Толстой в
1864 г., его мелодии также
оказывали удивительное влияние на нее, утомленную хлопотами по
воспитанию болезнен-ных детей и тяжело переживающую свое одиночество в
отсутствие мужа.
Мало известно, что Шуберт сочинил две пьесы для русских царей:
«Большой
похоронный марш до минор» к кончине Александра I и «Большой героический
марш
ля минор» для коронации Николая I (Оба марша — пьесы в четыре руки).
Был
ли Шуберт вознагражден за его заслуги — утверждать мы не можем.
Собственным авторским воспоминанием о московском «Вечере памяти
Шуберта» в марте 1997 г. заканчивается работа, посвященная двухсотлетию
со дня рождения гениального австрийского композитора.